Еще в 1688 г. в переписке со знаменитым английским философом Джоном Локком (не путать с названным в его честь персонажем сериала «Остаться в живых») ирландский математик Уильям Мулине задался очень интересным вопросом. Представим себе человека, слепого с рождения, внезапно обретшего способность видеть. Сможет ли он узнавать предметы, знакомые ему только на ощупь, по их внешнему виду?
В самом деле, допустим, что ответ будет положительным. Это может означать, что в нашем мозге (душе, как угодно) существует некое представление о вещах (возможно даже, данное нам свыше), нечто вроде платоновских идей, независимое от наших ощущений. К примеру, у нас наготове имеется образ шара, независимо от того, видели ли мы его прежде, или только изучали за счет тактильности пальцев, или делали и то, и другое. Противоположный ответ сказал бы нам, что любое представление у нас формируется, как результат чувственного, сенсорного опыта: слепой с рождения будет иметь лишь «тактильное представление» о шаре, не более того.
Если же смотреть на проблему с точки зрения современной науки, вопрос Мулине и вовсе оказывается непраздным. Он ставит проблему интеграции мозгом сенсорной информации, поступающей от различных органов чувств, в единый, целостный образ.
В наши дни ученые получили возможность провести точные опыты, чтобы ответить на вопрос Мулине, работая со слепыми от рождения детьми, которым достижения современной медицины и микрохирургии позволили не вернуть, а просто подарить зрение. Эксперимент был поставлен под руководством профессора MIT Ричарда Хельда (Richard Held) в рамках проекта Prakash, участники которого предоставляют медицинскую помощь по восстановлению зрения детям беднейшего населении Индии (на санскрите Prakash как раз означает «Свет»), страдающим от катаракт или других вполне излечимых сегодня заболеваний. Если коротко, то ответом на вопрос Мулине будет — «нет». Но есть тут и интересные тонкости.
В опыте участвовали пять детей в возрасте от 8 до 17 лет, прошедших лечение по проекту Prakash. Ученые предъявляли им 20 пар пространственных фигур, составленных из деталей набора для детского творчества. Делалось все так: ребенку дается фигура необычной формы, с какой он вряд ли сталкивался прежде. Видеть ее он не может, но может внимательно ощупать. Затем ему дается две другие фигуры с тем, чтобы он выбрал из них ту, которая имеет ту же форму, что и первая. В этом случае все пятеро детей находили верный ответ в более чем 90% случаев. Аналогичный эксперимент был поставлен уже после операции, в течение 48 часов после нее. Однако в этом случае детям позволяли фигуры осматривать, но не трогать пальцами. И тут все оказалось в порядке. Но в третьем варианте, самом важном, первую фигуру можно было лишь ощупать, а пару следующих — лишь осмотреть. Выбор подопытных практически не отличался от случайного.
Более того, двоих из этих детей ученые протестировали повторно, уже после их возвращения к своим семьям, несколькими днями спустя и с новым набором фигур. Тут-то и появились те самые тонкости: результативность подопытных в третьем варианте экспериментов резко подскочила — более чем до 80% правильного выбора. Так что более корректным ответом на вопрос Мулине может стать «нет, но все-таки, да».
Видимо, обретя зрение, мозг в течение очень короткого времени научается интегрировать тактильную и зрительную информацию в рамках единых образов предметов. Однако происходит это слишком быстро для того, чтобы происходящее можно было бы объяснить необходимой, вроде бы, для этого серьезной перестройкой синаптических связей. Откуда, как появляется этот когнитивный скачок, откуда возникает это самое «все-таки да» — еще предстоит установить.
Читайте также статью о том, почему наш мозг способны обмануть простейшие оптические иллюзии — и чем они опасны: «Точки зрения».
По публикации ScienceNOW
Поділитися посиланням: